Первые шаги
*все приведенные утверждения, предписания, теории и прочее является авторской переработкой и не претендует на научную достоверность.
--Ну-с, как Вы сегодня? — Пал Палыч добродушно улыбнулся.
Димитар привычно сел в кресло, сложив руки и зажав их между колен. К концу сеанса он, конечно, сменит позу, но практически каждая встреча с психологом начиналась именно так.
--Как обычно, — равнодушно пожал плечами парень. — С утра заполнил "дневник достижений", зафиксировал эмоции. С родителями не общался, в дискуссии не вступал.
--А были дискуссии? — поинтересовался психолог.
--Да, — Димитар говорил, уставившись в колени собеседника, будто отсутствуя не только здесь, но даже в своих воспоминаниях. — Мать говорила о том, что я здоровый лоб, и хотя они меня любят, но содержать здорового человека, который сам ничего не делает — не нормально.
--А Вы считаете себя здоровым?
Парень пожал плечами:
--Я понимаю, что она права. Пытаюсь как-то облегчить их положение: просматриваю вакансии, стараюсь есть поменьше, тратить накопленное раньше, свет-воду экономлю.
--Так Вы считаете это поведением здорового человека?
--Наверное, нет, — чуть помедлив, ответил Димитар. — Раз Вы задаёте такие вопросы, наверное, Вам, как специалисту, понятно, что это не нормально.
--Я спросил, — голос Пал Палыча потяжелел, и психолог раздельно и веско повторил: — Считаете ли. Это. Нормальным. ВЫ?
Димитар слегка удивленно поднял на него глаза: обычно психолог беседовал с ним низким, обволакивающим голосом, позволял улыбку или тихие смешки. Но ещё никогда не слышались такие стальные ноты.
--Видите ли, при таком подавленном состоянии Вы начинаете себя расщеплять на части, каждой из которых отдаёте какую-то роль, — Пал Палыч начал привычным, "психотерапевтическим" тоном, но с каждым предложением его голос становился громче и...грознее? — Такое поведение для невротического человека довольно свойственно. В той или иной ситуации Вы выбираете необходимую часть, облачаясь в неё, как в костюм. В некоторых случаях общения с окружением это оправдано, но здоровый человек знает, что это маска, и вполне может "снять" её, когда окажется наедине с собой или когда "игра" начнет задевать его границы. Вы же врастаете в эту шкуру. Прыгаете из части в часть, не выходя из "роли" ни на минуту.
И у меня возникает вопрос: а где Вы? Не часть, а именно Вы? Сейчас представляете собой этакий фарш из отдельных кусков, которые кидаете, как собакам, людям, общающимся с Вами. Легко ли жить четвертованному? А?
Димитар потрясённо молчал. Пал Палыч вдруг встал, и воздух вокруг него сгустился и потемнел. Вместо привычного строгого костюма он оказался облачён в просторные тёмные одежды (вроде, они назывались "тога"). Новый психолог ткнул в Димитара пальцем:
--Ты расщеплен. Ты мёртв для этого мира. Так почему ты до сих пор топчешь землю, мертвец?! Прочь из этого мира! Прочь, изыди!
Димитару стало жарко. Он почувствовал, как по горячим щекам потекли горячие же слёзы.
Тьма.
Удар.
Ещё удар.
Онемевшее тело приходило в себя, и эти ощущения ой как не понравились Димитару. Он глухо застонал, чувствуя, как раскаленные прутья полосуют его кожу на спине.
--Ага, — сквозь марево адского пара донёсся довольный голос дяди Семёна. — А я говорил, что банька из могилы поднимет. Мариш, эй! Кваску нашему новорожденному принеси!
--Не...надо, — прохрипел Димитар, в то время как дядя обхаживал его вениками (по ощущениями — железными прутами). — Мне...больно!
--Конечно больно! — воскликнул Семён и в назидании хлопнул пониже спины. — Додумался! Жду я его, жду, а его всё нет. "Ну, думаю, заблудился". Пошёл искать. А ты завернулся в простынь и лежишь на земле. Уже и дождь насквозь промочил, а ты не двигаешься. Я тебя и так и сяк толкаю, а ты ни гу- гу. "Вот в этом саване тебя и похороним, — думаю, — и меня, ведь брат не простит, что за тобой не уследил. А тряпка большая — на всех хватит". Взял на руки, потащил. Растопил баньку, положил на палати — вроде у тебя глаза под веками дергаются. Ну, раскочегарил и давай тебя парить. Вот, очнулся.
--Сём, — послышался голос тёти. — Я квас и ещё кое-чего принесла.
--О, давай! — обрадовался дядя и прекратил пытку вениками.
Димитар лежал на лавке не в силах подняться, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Сквозь пар проступил дядя с какой-то банкой в руках и принялся намазывать адски горящую спину чем-то густым.
--Ч..что это? — спросил парень.
--Медок, — довольно поцокал языком Семён. — Медок он всегда хорош: и внутрь, и снаружи. Сейчас тебя намажем — на утро даже не чихнешь. Пить хочешь?
--Да! — воскликнул Димитар.
В руку ему ткнулась восхитительно холодная ручка кружки. Парень обхватил её двумя дрожащими руками и жадными глотками выпил до дна. Потом пощупал языком зубы и с удивлением вытащил пальцами стебелёк какой-то травы.
--Тысячелистник, — кивнул дядя. — Вот, сейчас мы тебя и соберем по частям да медком склеим. А то ты в бреду всё про какое-то расщепление говорил. Это ты про что? Что тебе виделось-то?
--Да так, — Димитар поставил пустую кружку на пол и отвернул голову к стене.
